«Ходьба, по-моему, главное, для того чтобы быть здоровым».
Доктор философских наук Теодор Ильич Ойзерман прожил почти 103 года. До последнего дня работал. Умер в марте 2017 года. В юбилей, 100-летие у него взяли интервью.
Шульгин: Самый первый вопрос: ваш образ жизни. Конечно, он играет какую-то роль в таком поразительном житейском и творческом долголетии?
Ойзерман: Образ жизни мой сложился много лет назад и, в общем, он заключает следующие элементы: небольшие физические упражнения. У меня стоят тренажеры в спальне, такая дорожка, по которой я бегаю. Я ее запускаю три километра в час и по ней бегаю.
Шульгин: И продолжаете это делать?
Ойзерман: Да, конечно. И еще велосипед. Он на месте стоит.
Шульгин: А, это комнатный такой велосипед.
Ойзерман: Ну, а в теплое время года я еще недавно совершал прогулки. Обычно каждый день часа полтора. Ходил в направлении к Киевскому вокзалу (Москва), но до него не доходил.
Шульгин: Чувствуется школа перипатетиков…
Ойзерман: Те, правда, ходили компанией и вели в это время разговор. Я ходил один, но, конечно, разговаривал про себя.
Шульгин: Монолог – беседа с Богом… Даже если в него не веришь…
Ойзерман: Таким образом, я могу сказать, что благодаря ногам я более или менее сохранил здоровье. Вообще, я считаю, что ходьба — это главное, чтобы его сохранить. Я всю жизнь с малых лет, даже не зная, конечно, о том, что это полезно, очень любил ходьбу, длинные прогулки. Еще школьником в шестом классе я с приятелем отправился в Днепрогэс. Мы жили в Днепропетровске, а Днепрогэс это девяносто километров от нас. Ну, мы пошли ранним утречком, часов в пять утра встали. Шли двое суток по берегу Днепра, тогда еще пороги были. Ну, дошли до Днепрогэса.
Потом у меня был еще один большой поход. Я обошел пешком побережье Крыма. Во время войны меня спасло, среди прочего, то, что я умел ходить. Многие в отступлении просто ложились и умирали. Так что ходьба, по-моему, главное, для того чтобы быть здоровым.
Шульгин: Это да. А как насчет родовой генетики? Ваши предки тоже долгожители?
Ойзерман: Видите, отец умер молодым, но это случилось более или менее случайно. Он находился в командировке и там же заболел сыпным тифом. Его привезли домой едва живым. И он скончался дня через два. Было ему совсем немного лет: сорок два или сорок три. Мама прожила дольше: почти девяносто лет. Родители отца жили тоже лет до ста примерно. Так что, в общем, я могу сказать, что мои предки долгожители.
Шульгин: Теодор Ильич, Вы маститый, выдающийся философ. Но и литературный талант у вас тоже явно чувствуется. У Вас никогда не было стремления профессионально заняться литературой?
Ойзерман: Вы знаете, я себя еще в детстве мыслил и чувствовал писателем, а не философом, не ученым. И надо сказать, что какие-то первые попытки мои были обещающими. Мне было всего лишь шестнадцать лет, когда я послал рукопись рассказа «Котельщики», это об учениках-котельщиках в журнал «Пролетарский авангард», такой был толстый журнал. И в печати эти «Котельщики» появились. И мне даже прислали гонорар, большой по моим понятиям — я работал тогда на дороге, получал восемьдесят рублей в месяц — а мне прислали сразу шестьсот рублей. Ну, я нашел, как использовать эти деньги. Я отправился в путешествие по Крыму. И обошел все побережье Крыма от Севастополя до Феодосии.
Шульгин: Пешком?
Ойзерман: Да, конечно.