Героиня этой публикации не скатывалась по наклонной. И не опускалась на самое дно жизни. Она там родилась.
Текст письма, пришедшего в редакцию из деревни Холомерье Городокского района, был более чем красноречив (орфография и пунктуация автора сохранены): «…В 17 лет я радила дочь. Но я не сумела ее васпитывать. Не было средств и условий. Патаму что сама не видела не любви не васпитания в детстви. Я повторила все ашибки маей матери. Типерь я очень жалею обэтом… Зарплата у меня маленькая все почти уходит на элементы… За свет не чим платить и купить дроф тоже. Я хочу жить лучше, и стремлюсь к этому, но обстоятельства меня опускают на дно. Ктой жизни в которей я была я не хочу вернуться. Как же выбраться… Дорогая редакцыя пожалуста помогити мне…»

Корреспондент поспешила на Витебщину. Ведь любой человек, отчаянно карабкающийся из жизненной ямы, достоин как минимум внимания.
— А Татьяна Емельяновна Иванова не пьет уже целых 3 года и 7 месяцев! — огорошил меня на пути к Холомерью заместитель начальника отдела охраны правопорядка Городокского РОВД Андрей Карпов.
Ровно такой срок, говорит Андрей Викторович, прежде не просыхавшая от спиртного, а потому не дружившая с законом сельчанка не доставляет никаких неприятностей ни милиции, ни местной власти. Опытный милиционер склонен считать столь длительное воздержание от спиртного 36-летней «обязанной» своего рода феноменом:
— Вот, например, сейчас на учете в нашем районе состоит 77 так называемых обязанных лиц, из которых три четверти — женщины. И все их намерения, так сказать, «завязать» с алкогольно-бомжеватым прошлым, дальше клятвенных обещаний традиционно не движутся. Собственные дети такой контингент, по большому счету, не интересуют. Кстати, дочери Татьяны Ивановой — Вике — в этом году исполнится восемнадцать. При этом с мамой Виктория в общей сложности прожила только 8 лет! И хочу заметить: когда зимой 2011 года Татьяна покинула стены клиники, где лечилась от алкоголизма, она сама отказалась забирать дочь из приюта… Впрочем, не горела желанием жить с матерью и девочка. Поэтому в апреле 2011 года суд лишил горе-мамашу родительских прав. Уже во второй раз…
Как минимум одна решительная попытка Ивановой стать на путь исправления зафиксирована документально: в сентябре 2010 она каким-то чудом убедила суд вернуть ей ребенка. Но уже через 3 месяца (!) Вику снова признали находящейся в социальноопасном положении: ей элементарно негде было жить, а мама все проблемы привычно топила в бутылке. Поэтому долг перед страной за содержание дочери у Татьяны нынче увесистый: более 37 миллионов! И рассчитываться, видимо, предстоит еще долго: на содержание Виктории, учащейся Витебского государственного профессионально-технического колледжа легкой промышленности, государство ежемесячно тратит 2 миллиона 97 тысяч рублей, а зарплаты Татьяны хватает, чтобы покрывать лишь около половины этой суммы.

И исповедь

Так какая же именно помощь потребовалась Ивановой от прессы? Ведь, поняв, что перед ней журналист из «той самой» газеты, крошечная, почти беззубая женщина едва не запрыгала от счастья:
— Я ждала вас, как манну небесную! Вот никто не верил, что я напишу, а я написала! С меня смеялись, говорили, что судьба бывшей алкоголички никому не интересная. А вы приехали! В меня вообще никто не верит… Обидно это! Хоть и поздно, но я поняла, как надо жить…
Обиталище Татьяны (назвать как-то по-другому обросшее грязью помещение с «удобствами» на улице и разваливающимися печками-чадилками язык не поворачивается) – это 2-комнатная квартирка в малосемейном доме барачного типа. Впрочем, хоть и абы какие, а все-таки стены Ивановой предоставил КУСП имени Димитрова, где она работает ночным сторожем. Предметы ее быта — это самый настоящий хлам.
— Притащила с помоек… — объясняет хозяйка. — А кое-что, что самим не надо, мне добрыя люди отдали. Представляете, совсем незнакомыя, чужыя! Народ, как узнал, что я пить завязала — так вообще чудо началося! Как-то открываю дверь — а тама человек стоит. Вот, кажа, Таня, еды тебе принес… Аказалася, что у их нехта памер, и вот что на поминках люди не съели, — мне доставили! Видите, как зауважали меня? Ой, как я тогда пировала! Там даже колбаса была…
Самое большое Танино богатство — это потрепанный кнопочный мобильник:
— Но Вика на него не звонит. И свой номер от меня скрывает. Только я не обижаюся — понимаю: заслужила… И еще стыдно за меня, наверное. Но все равно я за нее волнуюся! Вдруг она каких делов натворит? Все ж моя дочь! Как говорится, яблочко от яблоньки…
Татьяна признается: на трезвую голову, что случалось нечасто, много думала о своей несчастной доле и теперь поняла, что алкоголичка мать — это самое настоящее проклятье для детей, и поведала, как еще совсем подростком сама «хлебала горе полной ложкой». Говорит, что трезвой свою маму Фросю не помнит:
— С нее моя беда началася… Ведь даже в мой день рождения мама забывала забрать меня из детского сада! Помню, 5 лет мне исполнялося… Воспитательница угощала меня тортом, потом клоуна позвала. А потом долго-долго мы ждали маму. Но она так и не пришла. Тогда воспитательница повела меня домой сама. Заходим — а мама лежит на полу, пьяная, вся в блевотине, в крови…
В школе Таня едва осилила 7 классов. Несколько раз ее оставляли на второй год. Самой большой детской мечтой была кукла в свадебном платье. Но мечта так и не исполнилась. Мама Фрося часто меняла сожителей, переезжала с места на место, иногда бомжевала. Однако с казенными стенами Таня познакомилась, уже будучи подростком:
— Было мне пятнадцать лет. Как-то вечером мама вместе со своим сожителем ушла, сказав, что скоро вернется. Я ждала день, второй, третий… Так хотела ести, что, думала, помру — ничего в хате не было! Тогда я сама пошла к участковому. Вот так и оказалася в сиротском доме. Каждый день я садилась на подоконник и смотрела в окно, чтобы увидеть маму. Очень ее ждала, особенно на праздники…
— А когда начала пить? — интересуюсь у Татьяны.
— Так в детдоме и начала! Как-то другие дети отвели меня в закуток, сунули стакан и сказали «пей». К полднику я оттуда выползла… Зато всем было весело.
Говорит, что выпивали многие воспитанники детского дома частенько. Где брали? Таня пожимает плечами: «Где-то находили! Даже спирт пили…» — и показывает лодыжку: дескать, травмировала, когда однажды «под шофе» выпрыгнула аж с 3-го этажа, чтобы побежать на дискотеку.
В 17 лет Таня родила от «очень крепкой любви». Настолько крепкой, что ни любимый Вася, ни его мамаша не пожелали общаться с потенциальной родственницей. Поэтому девушка почти три недели благодаря жалостливому персоналу провела в роддоме: «Идти-то с дитем было некуда!» Размазывая слезы, вспомнила, как однажды, еще будучи беременной, встретила на улице свою маму. Случайно…
— Мама глядела на мой выпирающий живот и плакала, жалела меня. Но сказала, что забрать меня ей некуда. А еще сказала, что я сильная и со всем справлюсь сама. И ушла…
В общем, Тане ничего другого не оставалось, как оставить свою новорожденную Вику на попечение государству, а самой вернуться в детский дом:
— Я очень мучилася и скучала по своей дочурке и поэтому искала любую возможность выпить. А когда вышла из детдома, первым делом поехала искать маму — все-таки надеялася на ее помощь. Ходила по улицам и у каждого бомжа интересовалася, не знает ли кто Фросю. Нашла… Мама жила с мужчиной. У них было еще хуже, чем у меня сейчас. Они крепко пили, и с Викой туда было нельзя. Но я осталась, а что было делать? Устроилась в парикмахерскую уборщицей. Но Вику забрать тоже хотелось, поэтому, заработав денег, я купила билет до Могилева. Думала — вот поеду, заберу дочку и все наладится.
На подъезде к областному центру Таня встретила очередную любовь по имени Саша и сошла с поезда на его станции:
— Стали пробовать жить по-людски. Я устроилася на ферму, нам дали жилье, стали обживаться. Когда Вике исполнилося 3 годика, я ее забрала. И все было хорошо сначала… пока я снова не начала крепко пить! Почему? Сама не знаю. Я стала точно такой, как моя мать!
Дальнейшее, по большому счету, известно.

Яблочко от яблони

По словам Татьяны, дочка Виктория в классе 5-м уже курила. А недавно стало известно, что по интернету гуляет видеоролик, где Вика… в общем, даже стыдно рассказать:
— Я как-то попыталась ее воспитывать, а она только засмеялася: ты, говорит, мамка, на себя лучше посмотри…
Кодировать от пьянства Татьяну начали еще в 24 года. Но реально помогло, говорит, только на 6-й раз:
— Может, потому, что крепко заделася моя женская гордость. Понимаете, встретила свою однолетку, с которой мы в детдоме вместе росли. И едва узнала! Она меня окликнула, я стою, глаза навылуп, и гляжу на ее красоту: на шпильках, в платье, макияже… Она уборщицей в райбольнице работает. Дети у нее, дом, машина… А я — позорище! Та с меня стала посмеиваться. А меня обида душит… Я крепко переживала. И вот решила стать, как она! Поможете?
Татьяна Иванова просила не денег. Она просто хотела рассказать о себе через прессу многим людям. Надеется, что найдется человек, который в нее поверит и заберет из Холомерья — мол, очень непросто жить там, где тебя преследует такое проклятое прошлое. Еще Татьяна Иванова мечтает освоить профессию швеи и пошить для своей дочери постельное белье: «Чтобы Вика хоть так почувствовала мое материнское тепло»… Сентиментально? Комично? Скорее, слишком поздно…
А вот как прокомментировал ситуацию главный специалист сектора охраны детства отдела образования Городокского райисполкома Андрей Григорьев:
— На то, что Виктория не пойдет по стопам своей матери, надежды мало. Я, конечно, не склонен считать, что социальная безответственность стабильно передается на генетическом уровне, но, видимо, в данном случае порочный сценарий расписан на несколько поколений вперед. Вот что, к примеру, написано в школьной характеристике Вики: «Интереса ни к чему не проявляла, в жизни школы участия не принимала, поручений не выполняла… Склонна проявлять заботу о людях, только если это не мешает ее личным планам и интересам. Склонна к употреблению алкоголя. Иногда может говорить неправду…» Еще больше отрицательных воспоминаний осталось о девочке у родителей-воспитателей детского дома семейного типа, где Вика прожила 3 года. Там проявилась ее склонность к воровству, интригам и клевете. Как видите, даже положительному окружению не удалось стереть программу саморазрушения, столь явно унаследованную от предков по женской линии.
И еще. За все годы Татьяна Емельяновна Иванова навестила дочь всего один раз, а позвонила только два… Вот и делайте выводы.

Марина Зубович.

Цифра
По состоянию на 1 марта в стране статус обязанного лица имели 20.204 гражданина. Из них более половины — женщины. При этом 11.588 человек всячески уклоняются от своих обязательств по возмещению государству средств, затраченных на содержание их детей.