Материал взят из декабрьского выпуска газеты
«Детективная газета. ХХI век»

Совершив убийство, он три недели жил в лесу на дереве.

ЧТО ВЫСВЕТИЛ МОБИЛЬНИК

Ничего, вобщем-то, необычного в серии прошлогодних краж конца сентября — середины октября из дачных домиков в деревне Тунцы и садового товарищества «Полянка» Барановичского района не просматривалось. Бомжующая и уподобившаяся ей публика тащит с дач что ни попадя. Унесли 10 литров домашнего вина в канистре, банку меда, одежду б/у, в т. ч. изрядно потертый тулуп, тепловентилятор и прочее. Среди прочего в «списке» значились три одеяла, спальный мешок-плед и кусок паралона. Ну, прямо-таки кто-то из выше названной публики собирался с комфортом устраиваться на зимовку где-нибудь в подвале многоэтажки близлежащих Барановичей.

Между тем, в самих Барановичах милиция искала кое-кого покруче пригородных дачных потрошителей. А произошло там вот что.

Вечером 25 сентября встретились в городе две подруги, Вика с Асей, и стали по мобильнику названивать третьей подружке, Светлане, плюс ее довольно-таки близкому знакомому Диме Язерчику. Тишина. Домашний телефон Светы тоже молчал. Пару часов назад Виктория к ней, с короткими промежутками, раза три уже забегала — Светлана с Димой спали «под охраной» незапертой входной двери. Вымерли они там, что ли? Или опять за этим бесконечным пивом в магазин потянулись? Впрочем, бегать за пивом — удел Язерчика. Короче, на разведку отправилась Ася со своим парнем Олегом.

Звонок, как и раньше, не работал. Постучали — глухо. Ася дернула за ручку. Вход по-прежнему оказался свободным. Света в квартире не было, и по крайней мере в прихожей он не включался. Подсветив мобильником, обнаружили в кухне нечто ужасное — лежавшую на полу, накрытую курткой, подтопленную кровью Светлану…

22-го она ездила домой, под Столбцы, на Минщину, к родителям и своему годовалому ребенку. 24-го звонила отцу с матерью. Те говорят, была как всегда, в свойственном ей хорошем настроении. Казалось, ничего не предвещало беды. А беда и вошла в квартиру именно 24-го — не абстрактная, вполне материалистически осязаемая, на двух ногах,  с конкретным именем и фамилией.

ХРОНОЛОГИЯ ДВИЖЕНИЯ

19-летняя мама приехала летом в Барановичи (Столбцы по железной дороге совсем рядом) с благой целью устроиться на работу и потом, конечно же, забрать к себе ребенка. Только ведь тысячу раз уже сказано: благими намерениями вымощена дорога в ад.

Работа пока не находилась, зато быстро нашлись подруги, тоже не очень чтобы работницы: посидеть-поболтать, попить пивка — стандартный интерес пустоголовой молодежной компашки начала XXI века.

Сидят, значит, 24 сентября на съемной Светиной квартире в дома по улице Репина сама «хозяйка» и Вика. За пиво не знаем — не присутствовали. В девять вечера появляется уже не подруга — друг. Поднабравшийся явно не пива (поскольку совсем пьяный) Дима Язерчик, которого Света сразу уложила спать.

Познакомилась она с ним, 29-летним холостяком из соседнего дома, в августе. Язерчик — натуральный амбал, в смысле «качок», таких в 90-е годы называли «быками».  Сведениями о иных его достоинствах — умственных, например, не располагаем. Хотя, Светлане, наверное, было видней…

Ночевать осталась и Виктория.

Утро, как известно, начинается с рассвета. В эту раннюю пору очухавшийся «качок» отправился на вокзал, разумеется, за пивом и вернулся с дружком Никитой Берским, тоже промелькавшимся членом тусовавшейся у Светланы компании, который, однако, вскоре удалился. В восьмом часу ушла и Вика. В первой половине дня заглядывала Ася. Когда ушла и она, Света с Язерским снова остались одни.

Не очень занимательная для сюжета хронология движения действующих лиц, во-первых, говорит за то, что скучать Светлане не доводилось, во-вторых,  являет собой полный расклад приходящих — уходящих — остающихся, что было крайне важно как на этапе предварительного следствия по делу, так и для установления истины в открытых заседаниях судебной коллегии по уголовным делам Брестского областного суда в Барановичах.

Даже не будь в квартиру вечернего Асиного визита, оставалось бы немного сомнений относительно «авторского почерка» исполнителя ужасной казни. Авторского не в смысле того, что убийца уже использовал подобную садистскую «технологию» при уничтожении своих жертв, а равно наоборот: именно ни с чем и близко подобным даже многоопытным экспертам сталкиваться не приходилось. «Авторство» проявилось здесь вот в чем. Знаете, что нашли возле тела Светланы? Переломанный на стыке клинка и рукоятки кухонный нож и буквально «перекрученную» металлическую вилку. Это какой же умноженной на дикую ярость силищей надо обладать! Он ее практически изрешетил: судмедэкспертиза отметила «124 телесных повреждения в результате не менее 84 травматических воздействий». Преимущественно в голову, лицо, шею!

Барановичи — город большой. Язерчика искали повсюду… и нигде не находили.

ЗАСВЕТКА ПО УСМОТРЕНИЮ

13 октября в телефонном звонке родственнику он проявился сам: назвал место, куда попросил принести еды. Что тот спустя три дня и сделал. Место поражало — и ландшафтно-географической координатой, и особенно своим обустройством, о чем скажем ниже.

Родственник, естественно, уже знал об убийстве и не очень настойчиво поинтересовался, его ли это рук дело. Дима ограничился односложным «да», короткой фразой «ничего не помню» и от дальнейшего разговора на опасную тему уклонился.

Когда человек в розыске по подозрению в особо тяжком преступлении и у оперативников «все под контролем», то нетрудно догадаться, что хотел того родственник или не хотел, но вывел розысников на «лежку»  затихорившегося злодея.

Есть категория обвиняемых, упрямо регрессирующих в показаниях, наивно полагая облегчить таким образом свою участь. На предварительном следствии Язерчик говорил о возникшем конфликте, ничем его не мотивируя. В суде конфликт начисто «исчез» — возникла какая-то штрихпунктирная амнезия. Пил на кухне. Уснул. Проснулся. Снова пил. Опять уснул. Разбудила Светлана. Что произошло потом, не помнит. Помнит себя окровавленного в ванной. Как уходил из квартиры, тоже не помнит (хотя следователю говорил — через балкон). Очнулся в лесу, где прятался от людей…

С точки зрения психиатрии Язерчик вполне нормальный человек. Не алкоголик. Выпитое, конечно, могло частично «засветить» пленку памяти. Но засветка какая-то уж больно избирательная: до и после убийства все помнит, не помнит только самое «яркое» — само убийство.

Он его так и «не вспомнит», однако и вину отрицать не станет, правда, с оговоркой: дескать, нанести такое количество ранений он не мог. Ну, что тут скажешь: не мог, да бес помог…

Осталось изложить то, что Язерчик, спасибо ему, помнит.

Приходит, значит, Дима в себя, в ванной, а тут — стук в дверь! А он же, понимаешь, почему-то окровавленный — и руки, и лицо, и одежда, — как в таком непрезентабельном виде предстать перед кем бы то ни было! Вот и сиганул с балкона да темными дворами и закоулками — за город, подальше от города, в лес, в самую чащу! Чтоб спрятаться от людей. Зачем? А так, на всякий случай.

ДВОЙНОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО

Спрятался. А дальше — что? Одежда в кровище, ночи холодные, есть-пить надо. Ничего не оставалось, как идти набегом на окрестные дачи. Уже на первой из четырех ограбленных нашлись матрас, паралон и два одеяла — чем не постель! И соорудил он себе даже не лежбище — замаскированное на дереве ветвями гнездовище! Сразу двойное преимущество: и от земли сыростью не тянет, и никто о него случайно не споткнется. Спрятал Дима свои перемазанные кровью одежды в лесу, облачился в украденные — не узнать парня! Три майки у него про запас, трое трусов, семь пар носков…

Словом, свивший, как вольная птица, гнездо изувер обрастал хозяйством: обзавелся маникюрными ножничками, которых у него с роду не бывало, двумя лезвиями для безопасной бритвы (кроме самой бритвы), двумя же ложками, правда, хлебать ими было особо нечего — в обворованных дачах находилось все, кроме обилия продутков. 13-го числа голод снова погнал Язерчика в Тунцы, откуда вернулся он с вином и медом. Добыча, конечно, знатная, только ни тем, ни другим сыт не будешь. Тогда-то и позвонил он с дачи со стационарного телефона родственнику.

Дотянув под кисло-сладкой балдой до 16-го,  крадучись и озираясь (за три недели приобрел Язерчик стойкие повадки не вольной птицы, а загнанного зверя), утром рано, не дожидаясь обещанной «гуманитарной помощи», подался оголодавший обитатель гнездовища в Гордейчики, поскольку в Тунцах появляться уже боялся. Выставив оконное стекло, провизии в доме № 10 не обнаружил. Прихватил декоративную вешалку — наверное, чтоб присобачить ее к дереву и развесить бэушный гардероб. На кой ляд притащил в лес электротепловентилятор — то великая тайна…

Белорусский лес — не густой таежный урман. Даже не позвони он никому, все равно какой-нибудь дятел настучал бы по «телетайпу» новость: а у нас тут небритый тип на дереве живет…

***

Убийство с особой жестокостью в ходе возникшей на почве личных неприязненных отношений ссоры — это, скажем так,  квалификационная формулировка без расшифровки мотива преступления. Мотив Язерчик по одному ему известной причине зашифровал. В порядке неофициальной дешифровки рискнем предположить, что за обтекаемыми неприязненными отношениями могут скрываться отношения вполне конкретные — сексуальные. Если это действительно так, то до какой же степени — ревности? ненависти? мести? — нужно было их довести, чтобы одного только ножа оказалось мало! Но это уже фактор чисто оценочного порядка. Вот пусть Язерчик все оставшиеся ему 18 лет отсидки (не на дереве — в тюрьме) и оценивает, и вспоминает, и смотрится в зеркальце — чисто выбритый! — и ужасается на предмет того, на какое же зверство способен человек и, главное, во имя чего?

Сергей Березюк,

судья Брестского областного суда.

Анатолий Тимратов.

А еще  Вы сможете прочитать в декабрьском выпуске
«Детективная газета. ХХI век»:

Приобрести газету «Детективная газета. ХХI век» Вы можете в киосках Союзпечати и торговых точках периодики в Российской Федерации и Республики Беларусь.

А лучше ПОДПИШИСЬ!